...Круглое окно моей камеры выходило на тюремный двор.

The round window of my chamber looked out upon the prison-yard.

Оно было очень высоко от пола, но, приставив к стене стол и взлезая на него, я мог видеть всё, что делалось на дворе.

It was very high from the ground, but by placing the table against the wall and mounting upon it, I could see everything that was going on in the courtyard.

Над окном, под навесом крыши, голуби устроили себе гнездо, и, когда я, бывало, смотрел из окна вниз на двор, они ворковали над моей головой.

Beneath the window, under the slope of the roof, the doves had built themselves a nest, and when I set about looking out of my window down into the court below, they began cooing above my head.

У меня было достаточно времени для того, чтобы ознакомиться с населением тюрьмы, и я знал, что самый весёлый человек среди её угрюмого населения назывался - Зазубрина.

I had lots of time to make the acquaintance of the inhabitants of the prison-yard from my coign of vantage, and I knew already that the merriest member of that grim and grey population went by the name of Zazubrina.

Это коренастый и толстый малый, с красным лицом и высоким лбом, из-под которого всегда оживлённо сверкали большие светлые глаза.

He was a square-set, stout little fellow, with a ruddy face and a high forehead, from beneath which his large bright, lively eyes sparkled incessantly.

Шапку свою он носил на затылке, уши торчали на его бритой голове как-то смешно;

His cap he wore at the back of his head, his ears stuck out on both sides of his shaven head as if in joke;

тесёмки ворота рубахи он никогда не завязывал, куртку не застёгивал, и каждое движение его мышц давало понять в нём душу, не способную к унынию и озлоблению.

he never fastened the strings of his shirt-collar, he never buttoned his vest, and every movement of his muscles gave you to understand that he was a merry soul and a pronounced enemy of anger and sadness.

Всегда хохотавший, подвижной и шумный, он был кумиром тюрьмы;

Always laughing, alert and noisy, he was the idol of the yard;

его постоянно окружала толпа серых товарищей, он смешил и развлекал её разными курьёзными выходками, скрашивая своим искренним весельем тусклую, скучную жизнь тюрьмы.

he was always surrounded by a group of grey comrades, and he would always be laughing and regaling them with all sorts of curious pranks, brightening up their dull and sorrowful life with his hearty, genuine gaiety....

Однажды он явился из камеры на прогулку с тремя крысами, хитро запряжёнными в бечёвки. Зазубрина бегал за ними по двору, крича, что он едет на тройке; крысы, обезумев от его криков, метались во все стороны, а арестанты-зрители хохотали, как дети, глядя на толстого человека и его тройку. Он, очевидно, считал себя существующим исключительно для увеселения людей и, чтоб достичь этого, не брезговал ничем.

On one occasion he appeared at the door of the prison-quarters ready to go for a walk with three rats whom he had dexterously harnessed as if they were horses.

Иногда его изобретательность принимала жестокие формы;

Sometimes his inventiveness took a cruel form.

так, например, однажды он приклеил чем-то к стене волосы мальчика-арестанта, дремавшего, сидя на земле у этой стены, и потом, когда волосы присохли, внезапно разбудил его.

Thus, for instance, he once, somehow, glued to the wall the long hair of one of the prisoners, a mere lad, who was sitting on the floor asleep against the wall, and, when his hair had dried, suddenly awoke him.

Мальчик быстро вскочил на ноги и, схватившись тонкими и худыми руками за голову, с плачем упал на землю.

The lad quickly leaped to his feet, and clapping his slim lean hands to the back of his head, fell weeping to the ground.

Арестанты хохотали, Зазубрина был доволен.

The prisoners laughed, and Zazubrina was satisfied.

После, - я видел это из окна, - он приласкал мальчика, оставившего на стене порядочный клок своих волос...

Afterwards — I saw it through the window — he fell a comforting the lad, who had left a no inconsiderable tuft of hair on the wall.

Кроме Зазубрины, в тюрьме был ещё один фаворит - рыжий и толстый котёнок, маленькое, избалованное всеми, игривое животное.

Besides Zazubrina, there was yet another favourite in the prison — a plump, reddish kitten, a tiny, playful little animal, pampered by everyone.

Выходя на прогулку, арестанты каждый раз отыскивали его где-то и подолгу возились с ним, передавая его с рук на руки, бегая по двору за ним и позволяя ему царапать их руки и рожи, оживлённые этой игрой с баловнем.

Whenever they went out for a walk, the prisoners used to hunt him up and take him with them a good part of the way, passing him on from hand to hand. They would run after him, too, in the yard, and let him cling on to their hands and feet with his claws, delighting in the sportive tricks of their pet.

Когда на сцену являлся котёнок, он отвлекал внимание от Зазубрины, последний не мог быть доволен этим предпочтением.

Whenever the kitten appeared on the scene, he diverted the general attention from Zazubrina, and the latter was by no means pleased with this preference.

Зазубрина был в душе артист и, как артист, непомерно таланту самолюбив.

Zazubrina was at heart an artist, and as an artist had an inordinately good opinion of his own talents.

Когда его публика увлекалась котёнком, он оставался один, садился на дворе где-нибудь в уголке и оттуда следил за товарищами, забывавшими его в эти минуты.

When his public was drawn away from him by the kitten, he remained alone and sat him down in some hole or corner in the courtyard, and from thence would watch the comrades who had forgotten him just then.

А я из своего окна следил за ним и чувствовал всё то, чем полна была душа его в эти моменты.

And I, from my window, would observe him, and felt everything with which his soul was full at such moments.

Мне казалось неизбежным, что Зазубрина убьёт котёнка при первом же удобном случае, и мне было жалко весёлого арестанта.

It appeared to me that Zazubrina must infallibly kill the kitten at the first opportunity, and I was sorry for the merry prisoner who was thus always longing to be the centre of general attention.

Стремление человека быть центром общего внимания людей - пагубно для него, ибо ничто не умерщвляет душу так быстро, как жажда нравиться людям.

Of all the tendencies of man, this is the most injurious, for nothing kills the soul so quickly as this longing to please people.

Когда сидишь в тюрьме - даже жизнь грибков плесени на её стенах кажется интересной;

When you have to sit in a prison — even the life of the fungi on its walls seems interesting.

понятно поэтому то внимание, с которым я следил из окна за маленькой драмой внизу, за ревностью человека к котёнку, и понятно то нетерпение, с каким я ждал развязки.

You will understand therefore the interest with which I observed from my window the little tragedy going on below there, this jealousy of a kitten on the part of a man — you will understand, too, the patience with which I awaited the dénouement. The dénouement was, indeed, approaching.

Она наступила.

It happened in this wise.

Однажды в яркий солнечный день, когда арестанты высыпали из камер во двор, Зазубрина увидал в углу двора ведро зелёной краски, оставленное малярами, красившими крышу тюрьмы.

On a bright, sunny day, when the prisoners were pouring out of doors into the courtyard, Zazubrina observed in a corner of the yard a pail of green paint, left behind by the painters who were painting the roof of the prison.

Он подошёл к нему, подумал и, окунув палец в краску, выкрасил себе усы в зелёный цвет.

He approached it, pondered over it, and, dipping a finger into the paint, adorned himself with a pair of green whiskers.

Эти зелёные усы на его красной роже возбудили общий хохот.

These green whiskers on his red face drew forth a burst of laughter.

Какой-то подросток захотел воспользоваться идеей Зазубрины и тоже стал было раскрашивать себе верхнюю губу, но Зазубрина, обмакнув руку в ведро, ловко смазал ему всю физиономию.

A certain hobbledehoy present, wishing to appropriate Zazubrina's idea, began forthwith to paint his upper lip; but Zazubrina spoiled his fun for him by dipping his hand in the pail and adroitly besprinkling his whole physiognomy.

Подросток фыркал и мотал головой, Зазубрина приплясывал вокруг него, а публика хохотала, поощряя своего забавника одобрительными возгласами.

The hobbledehoy spluttered and shook his head, Zazubrina danced around him, and the public kept on laughing, and egged on its jester with cries of encouragement.

Именно в этот момент на дворе явился рыжий котёнок.

At that very moment the red kitten suddenly appeared in the yard.

Он шёл по двору, не торопясь, грациозно поднимая лапки, поводил поднятым кверху хвостом и нимало, очевидно, не боялся попасть под ноги толпы, бесновавшейся вокруг Зазубрины и окрашенного им подростка, усиленно растиравшего по лицу ладонями липкую смесь масла и медянки.

Leisurely he entered the courtyard, gracefully lifting his paws, trotting along with tail erect, and evidently without the slightest fear of coming to grief beneath the feet of the crowd frantically careering round Zazubrina and the bespattered hobbledehoy, who was violently rubbing away with the palm of his hand the mass of oil and verdigris which covered his face.

- Братцы! -

"My brothers!"

воскликнул кто-то. - Мишка пришёл!

someone suddenly exclaimed, "pussy is coming."

- А!

"Pussy!

плутишка-Мишка!

Ah, the little rogue!"

- Рыжий!

"What ho, ginger!

Кисонька!

Puss, puss, puss!"

Котёнка схватили, и он переходил с рук на руки, всеми ласкаемый.

They caught up the cat and he was passed from hand to hand; everybody caressed him.

- Ишь, наелся!

"Look, there's no starving there!

Брюхо-то какое толстое!

What a fat little tummy!"

- Ведь как он растёт быстро!

"What a big cat he's growing!"

- Царапается, чертёнок!

"And what claws he has got, the little devil!"

- Пусти его!

"Let him go!

Пущай сам прыгает...

Let him play as he likes!"

- Ну, я подставлю спину...

"Well, I'll give him a back!

Прыгай, Мишка!

Play away, puss!"

Около Зазубрины было пусто.

Zazubrina was deserted.

Он стоял один, стирая пальцами краску с усов, и поглядывал на котёнка, прыгавшего по плечам и спинам арестантов.

He stood alone, wiping the green paint off his whiskers with his fingers, and watched the kitten leaping on to the backs and shoulders of the prisoners. Whenever he displayed a wish to sit still on any particular shoulder or back, the men would wriggle about and shake him off, and then he would set off leaping and bounding again from one shoulder to the next.

Это всех очень забавляло, смех звучал непрерывно.

This diverted them all exceedingly, and the laughter was incessant.

- Братцы!

"Come, my friends!

давайте выкрасим кота! -

let us paint the cat!"

раздался голос Зазубрины.

resounded the voice of Zazubrina.

Он так звучал, точно Зазубрина, предлагая эту забаву, вместе с тем и просил согласиться на неё.

It sounded just as if Zazubrina, in proposing this pastime, at the same time begged them to consent to it.

Толпа арестантов зашумела.

There was a commotion among the crowd of prisoners.

- Д'ыть, он с того подохнет! - заявил кто-то.

"But it will be the death of him," cried one.

- С краски-то? Ска-азал!

"Paint the poor beast — what a thing to say!"

- Валяй, Зазубрина!

"What!

Крась живо!

paint a live animal, Zazubrina! You deserve a hiding!"

Широкоплечий малый, с огненно-рыжей бородой, воскликнул одушевлённо:

"I call it a devilish good joke," cried a little, broad-shouldered man with a fiery-red beard, enthusiastically.

- И придумал же, сатана, этакую штуку! Зазубрина уже держал котёнка в руках и шёл с ним к ведру с краской.

Zazubrina already held the kitten in his hands, and went with it towards the pail of paint, and then Zazubrina began singing:

По-осмотрите, братцы, во-от...

"Look, my brothers! look at that!

- пел Зазубрина: Красится рыжий кот

See me paint the ginger cat!

В зелёную краску:

Paint him well, and paint him green,

Д'воспляшемте пляску!

And then we'll dance upon the scene."

Грянул взрыв хохота, и, поджимая бока, арестанты раздались, - мне видно было, как Зазубрина, держа котёнка за хвост, окунул его в ведро и, приплясывая, пел:

There was a burst of laughter, and holding their sides, the prisoners made a way in their midst, and I saw quite plainly how Zazubrina, seizing the kitten by the tail, flung it into the pail, and then fell a singing and dancing:

Постой, не мяучь,

"Stop that mewing!

Отца крёстного не мучь!

cease to squall!

Хохот разгорался. Кто-то тонким голосом визжал:

Would you your godfather maul?"

- О-ой-й!

Peals of laughter!

Ой, Июда косопузая!

"Oh, crooked-bellied Judas!" piped one squeaky voice.

- А, ба-атюшки! -

"Alas, Batyushka!"

стонал другой.

groaned another.

Захлёбывались смехом, задыхались от него;

They were stifled, suffocated with laughter.

он кривил тела этих людей, сгибал их, сотрясал и грохотал в воздухе - могучий, беззаботный, всё возрастая и доходя почти до истерики.

Laughter twisted the bodies of these people, bent them double, vibrated and gurgled in the air — a mighty, devil-may-care laughter, growing louder continually, and reaching the very confines of hysteria.

Из окон женского корпуса смотрели на двор улыбавшиеся лица в белых платочках.

Smiling faces, in white kerchiefs, looked down from the windows of the women's quarters into the yard.

Надзиратель, прижавшись спиной к стене, выпятил свой толстый живот и, поддерживая его руками, пускал из себя залпами густой, басовитый, душивший его хохот.

The Inspector, squeezing his back to the wall, poked out his brawny body, and, holding it with both hands, discharged his thick, bass, overpowering laugh in regular salvoes.

Смех разбросал людей во все стороны около ведра.

The joke scattered the folks in all directions around the pail.

Выкидывая ногами удивительные штуки, ходил вприсядку Зазубрина, подпевая себе:

Performing astounding antics with his legs, Zazubrina danced with all his might, singing by way of accompaniment:

Ай жись-то весела!

"Ah, life is a merry thing,

Д'кошка серая жила,

As the grey cat knew, I ween;

А сын её, рыжий кот,

And her son, the ginger kitten,

Нынче зелено живёт!

Now lives in a world all green."

- Бу-удит, чёрт те подери! - стоная, воскликнул огненно-рыжий бородач.

"Yes, that it will, deuce take you," cried the man with the fiery-red beard.

Но Зазубрина был в ударе.

But Zazubrina could not contain himself.

Вокруг него гремел безумный смех серых людей, и Зазубрина знал, что это он именно заставляет всех так смеяться.

Around him roared the senseless laughter of all these grey people, and Zazubrina knew that he, and he alone, was the occasion of all their laughter.

В каждом его жесте, в каждой гримасе его подвижного шутовского лица ясно проглядывало это сознание, и всё его тело подёргивалось от наслаждения торжеством.

In all his gestures, in every grimace of his mobile comic face, this consciousness manifestly proclaimed itself, and his whole body twitched with the enjoyment of his triumph.

Он держал котёнка за голову и, смахивая с его шерсти избыток краски, в экстазе артиста, сознающего свою победу над толпой, не уставая, танцовал, припевая:

He had already seized the kitten by the head, and wiping from its fur the superfluous paint, with the ecstasy of the artist conscious of his victory over the mob, never ceased dancing and improvising:

Родненькие братцы,

"My dear little brothers,

Поглядите в святцы;

In the calendar let us look,

Коту имя надо дать,

Here's a kitten to be christened,

Д'уж и как нам его звать?

And no name for it in the book."

Всё смеялось вокруг обуянной безумным весельем толпы арестантов, смеялось солнце на стёклах окон с железными решётками, улыбалось синее небо над двором тюрьмы, и даже её старые, грязные стены как будто улыбались улыбкой существ, которые должны подавлять в себе веселье, как бы оно ни бушевало в них.

Everything laughed around the mob of prisoners, intoxicated by this senseless mirth. The sun laughed upon the panes of glass in the iron-grated windows. The blue sky smiled down upon the courtyard of the prison, and even its dirty old walls seemed to be smiling with the smile of beings who feel obliged to stifle all mirth, however it may run riot within them. From behind the gratings of the windows of the women's department the faces of women looked down upon the yard, they also laughed, and their teeth glistened in the sun.

Всё вокруг переродилось, сбросило с себя скучный серый тон, наводивший уныние, ожило, пропитанное этим очищающим смехом, который, как солнце, даже и грязь заставляет быть более приличной.

Everything around was transformed, as it were, threw off its dull, grey tone, so full of anguish and weariness, and awoke to merriment, impregnated with that purifying laughter which, like the sun, made the very dirt look more decent.

Положив зелёного котёнка на траву, островки которой, пробиваясь между камнями, пестрили тюремный двор, Зазубрина, возбуждённый, задыхавшийся и потный, всё исполнял свой танец.

Placing the green kitten on the grass, little islets of which, springing up between the stones, variegated the prison-yard, Zazubrina, excited, well-nigh blown, and covered with sweat, still, continued his wild dance.

Но смех уже гас.

But the laughter had already died away.

Его было чрезмерно много, и он утомил людей.

He was overdoing it, very much overdoing it. The people were getting tired of him.

Кое-кто ещё истерически взвизгивал, некоторые продолжали хохотать, но уже с паузами...

Someone, here and there, still shrieked hysterically; a few continued to laugh, but already there were pauses.

Наконец явились моменты, когда все молчали, кроме напевавшего плясовую Зазубрины и котёнка, который тихо и жалобно мяукал, ползая по траве.

At last there were moments when the silence was general, save for the singing, dancing Zazubrina, and the kitten which mewed softly and piteously as it lay on the grass.

Он почти не отличался от неё цветом и, - должно быть, краска ослепила его, связала его движения, - большеголовый, склизкий, он бессмысленно ползал на дрожащих лапках, останавливался, точно приклеиваясь к траве, и всё мяукал...

It was scarcely distinguishable from the grass in colour, and, no doubt, because the paint had blinded it and hampered its movements, the poor slippery, big-headed creature senselessly tottered on his trembling paws, standing still as if glued to the grass, and all the while it kept on mewing, Zazubrina commented on the movements of the kitten as follows:

Погляди, народ крещёный!

"Look ye, Christian people, look,

Ищет места кот зелёный,

The green cat seeks a private nook,

Бывший рыжий Мишка-кот,

The wholesome ginger-coloured puss

Себе места не найдёт!

To find a place in vain makes fuss."

- комментировал Зазубрина движения котёнка. - Ишь ты, собака, ловко как! - сказал рыжий детина.

"Very clever, no doubt, you hound," said a red-haired lad.

Публика смотрела на своего артиста пресыщенными глазами.

The public regarded its artist with satiated eyes.

- Мяукаить! -

"How it mews!"

заявил подросток-арестант, кивая головой на котёнка, и посмотрел на товарищей.

observed the hobbledehoy prisoner, twisting his head in the direction of the kitten, and he looked at his comrades.

Они, наблюдая за котёнком, молчали.

They regarded the kitten in silence.

- Что же, он на всю жизнь зелёным останется? -

"Do you think he'll be green all his life long?"

спросил подросток.

asked the lad.

- А сколько ему жизни? -

"All his life long, indeed!--how long do you think he will live, then?"

заговорил седой и высокий арестант, садясь на корточки около Мишки. -

began a tall, grey-bearded prisoner, squatting down beside poor puss; "

Вот он подсохнет на солнце, шерсть-то склеится у него, он и сдохнет...

"don't you see he's dying in the sun, his fur is all sticking to him like glue; he'll turn up his toes soon...."

А котёнок раздирающе мяукал, вызывая реакцию в настроении арестантов.

The kitten mewed spasmodically, producing a reaction in the sentiments of the prisoners.

- Сдохнет? -

"Turn up his toes, eh?"

спросил подросток. - А ежели бы вымыть его?

said the hobbledehoy, "suppose we try to wash it off him?"

Никто не отвечал ему. Маленький зелёный комок возился у ног этих грубых людей и был жалок в своей беспомощности.

Nobody answered him The little green lump writhed at the feet of the rough fellows, a pitiable object of utter helplessness.

- Ф-фу!

"Pooh!

упарился я! -

I'm all of a muck sweat!"

воскликнул Зазубрина, бросаясь на землю.

screamed Zazubrina, flinging himself on the ground.

На него не обратили внимания.

Nobody took the slightest notice of him.

Подросток подвинулся к котёнку и взял его в руки, но тотчас же положил на траву, заявив:

The hobbledehoy bent over the kitten and took it up in his arms, but immediately put it on the ground again. "

- Горячий весь...

"It's all burning hot," he explained.

Потом он осмотрел товарищей и жалобно проговорил:

Then he regarded his comrades, and sorrowfully said:

- Вот те и Мишка!

"Poor puss, look at him!

И не будет у нас Мишки-то!

We shall not have our puss much longer.

Пошто убили животную? Тоже...

What was the use of killing the poor beast, eh?"

- Ну, чай, поправится, - сказал рыжий.

"Wait! I think it's picking up a bit," said the red-haired man.

Зелёное безобразное существо всё ползало по траве, двадцать пар глаз следили за ним, и уже ни на одном лице не было и тени улыбки.

The shapeless green creature was still writhing on the grass; twenty pairs of eyes were following its movements, and there was not the shadow of a smile in any of them.

Все были угрюмы, молчали, и все стали так же жалки, как этот котёнок, точно он сообщил им своё страдание и они почувствовали его боль.

All were serious, all were silent, all of them were as miserable to look upon as that kitten, just as if it had communicated its suffering to them and they were feeling its pangs.

- Оправится! -

"Pick up a bit, indeed!"

усмехнулся подросток, возвышая голос.- Тоже... Был Мишка...

laughed the hobbledehoy sardonically, raising his voice, "very much so!

любили его все...

Poor puss has had his day. We all loved him.

За што мучаете?

Why did we torture him so?

Убить бы, что ли...

Let someone put him out of his misery."

- А кто всё? -

"And who was the cause of it all?"

злобно крикнул рыжий арестант. -

shrieked the red-haired prisoner savagely. "

Вон он, дьявол, затейник!

"Why there he is, with his devilish joke!"

- Ну, - сказал Зазубрина примиряюще, - чай, все вместе решились!

"Come," said Zazubrina soothingly, "didn't the whole lot of you agree to it?"

И он съёжился, точно от холода.

And he hugged himself as if he were cold.

- Все вместе! -

"The whole lot of us, indeed!"

передразнил его подросток. - Тоже!

sneered the hobbledehoy, "I like that.

Ты один виноват...

You alone are to blame!--

да!

!--yes, you are!"

- А ты, телёнок, не мычи, - миролюбиво посоветовал Зазубрина.

"Don't you roar, pray, you bull-calf!" meekly suggested Zazubrina.

Седой старик взял котёнка на руки и, тщательно осмотрев его, посоветовал:

The grey-headed old man took up the kitten, and after carefully examining it, pronounced his opinion:

- Ежели его в керосине искупать, смоется краска!

"If we were to dip it in kerosene we might wash the paint off."

- А по-моему, взять его за хвост и через стенку кинуть, - сказал Зазубрина и, усмехаясь, добавил: - Самое простое дело!

"If you'll take my advice you'll seize it by the tail and smash it against the wall," said Zazubrina, adding, with a laugh, "that's the simplest way out of it."

- Что-о? -

"What?"

взревел рыжий. - А ежели я тебя самого этак-то? Хочешь?

roared the red-haired man, "and if I were to treat you the same way, how would you like it?"

- Дьявол! - вскричал подросток и, выхватив котёнка из рук старика, бросился куда-то.

"The devil," screamed the hobbledehoy, and, snatching the kitten out of the old man's hands, he set off running.

Старик и ещё несколько человек пошли за ним.

The old man and a few of the others went after him.

Тогда Зазубрина остался один в кругу людей, смотревших на него злыми и угрюмыми глазами.

Then Zazubrina remained alone in the midst of a group of people, who glowered upon him with evil and threatening eyes.

Они как бы ждали от него чего-то.

They seemed to be waiting for something from him.

- Ведь я же не один, братцы! - жалобно сказал Зазубрина.

"Remember, I am not alone, my friends," whined Zazubrina.

- Молчи! -

"Shut up!"

крикнул рыжий, оглядывая двор, - Не один!

shrieked the red-haired man, looking at the door; "not alone!

А кто ещё?

Who else is there, then?"

- Да ведь все! - звонко вырвалось у потешника.

"Why the whole lot of you here," piped the jester nervously.

- У, собака!

"You hound, you!"

Рыжий ткнул его кулаком в зубы.

The red-haired man shook his clenched fist in Zazubrina's very teeth.

Артист отшатнулся назад, но там его встретил подзатыльник.

The artist dodged back only to get a violent blow in the nape of the neck.

- Братцы!.. -

"My friends...."

взмолился он тоскливо.

he implored piteously.

Но его братцы видели, что двое надзирателей далеко от них, и, обступив своего фаворита тесной толпой, несколькими ударами сбили его с ног.

But his friends had taken note that the two warders were a good way off, and, thronging quickly round their favourite, knocked him off his legs with a few blows.

Издали их тесную группу можно было принять за компанию, которая оживлённо беседовала.

Seen from a little distance the group might easily have been taken for a party engaged in lively conversation.

Окружённый и скрытый ими, Зазубрина лежал у их ног.

Surrounded and concealed by them, Zazubrina lay there at their feet.

Раздавались изредка глухие звуки: били ногами по рёбрам Зазубрины, били не торопясь, без озлобления, выжидая, когда, извиваясь ужом, человек откроет удару ноги какое-нибудь особенно удобное место.

Occasionally some dull thuds were audible — they were kicking away at Zazubrina's ribs, kicking deliberately, without the least hurry, each man waiting in turn for a particularly favourable kicking spot to be revealed as his neighbour, after planting his blow, wriggled his foot out of action.

Минуты три продолжалось это.

Three minutes or so passed thus.

Вдруг раздался голос надзирателя:

Suddenly the voice of the warder resounded in their ears:

- Эй, вы, черти!

"Now, you devils!

Знай край, да не падай!

what are you about there?"

Арестанты прекратили истязание не вдруг.

The prisoners did not leave off the tormenting process immediately.

Один по одному расходились они от Зазубрины, и каждый, уходя, прощался с ним пинком ноги.

One by one they slowly tore themselves away from Zazubrina, and as each one of them went away, he gave him a parting kick.

Когда же они разошлись, он остался лежать на земле.

When they had all gone, he still remained lying on the ground.

Лежал он грудью вниз, плечи у него дрожали - должно быть, плакал - он всё кашлял и отхаркивался.

He lay on his stomach, and his shoulders were all shivering — no doubt he was weeping — and he kept on coughing and hawking.

Потом он осторожно, точно боясь рассыпаться, начал подниматься с земли, упёрся левой рукой в неё, потом подогнул одну ногу и, завыв, как больная собака, сел на земле.

Presently, very cautiously, as if fearing to fall to pieces, he slowly began to raise himself from the ground, leaning heavily on his left arm, then bending one leg beneath him, and whining like a sick dog, sat down on the ground.

- Притворяйся! -

"You're pretending!"

крикнул грозно рыжий.

screeched the red-haired man in a threatening voice.

Зазубрина метнулся на земле и быстро встал на ноги.

Then Zazubrina made an effort, and quickly stood on his feet.

Потом, шатаясь, он направился к одной из стен тюрьмы.

Then he tottered to one of the walls of the prison.

Одна рука у него была прижата к груди, другую он простирал вперёд.

One arm was pressed close to his breast, with the other he groped his way along.

Вот он упёрся ею в стену и, став, наклонил свою голову к земле.

There he now stood, holding on to the wall with his hand, his head hanging down towards the ground.

Он кашлял...

He coughed repeatedly.

Я видел, как на землю падали тёмные капли;

I saw how dark drops were falling on to the ground;

отлично видно было, как они мелькали на сером фоне тюремной стены.

they also glistened quite plainly on the grey ground of the prison wall.

И, чтобы не запачкать своей кровью казённого здания, Зазубрина всячески старался лить её на землю так, чтоб ни одна капля её не попала на стену.

And so as not to defile with his blood the official place of detention, Zazubrina kept on doing his best to make it drip on the ground, so that not a single drop should fall on the wall.

Над ним смеялись...

How they did laugh and jeer at him to be sure....

Котёнок исчез с той поры.

From henceforth the kitten vanished.

И Зазубрина уже ни с кем не делил внимания обитателей тюрьмы.

And Zazubrina no longer had a rival to divide with him the attention of the prisoners.